У меня меняется цвет глаз
Как доноры костного мозга становятся родными для тех, кого они спасли.
04.02.20 — Статьи
4 февраля — Всемирный день борьбы с раком. Иногда, чтобы победить рак крови, требуется пересадка костного мозга. Братья и сестры подходят только в 25%. В остальных случаях ищут неродственного донора (в России или за границей). И вот чужой совершенно человек, живущий в другом районе, городе или даже стране, ставится самым близким для того, кого он спасает.
Андрей и Зульфира
(Россия — Россия)
Андрей Астахов учился в городе Орел на сисадмина. Системный администратор — это такой человек, который обеспечивает для компании бесперебойную работу парка компьютерной техники, не позволяет проникнуть в компьютеры и все разрушить никаким вирусам, сбоям и атакам. Страж порядка.
Наверное, естественно, что, когда Андрей заболел, он и себя увидел будто со стороны — вирус атакует, выбираем схему борьбы. Борьбы оказалось долгой, потому что болезнь пряталась, меняла маски и ускользала много раз. Сначала начала болеть спина, и Андрея положили в областную больницу с подозрением на проблемы с почками. Потом анализы показали, что с почками все в порядке, а вот с кровью — нет. Из Орла Андрея срочно отравили в Москву, в Гематологический центр, потому что острый миелобластный лейкоз — это не просто сбой в организме, это распространяющаяся по нему смерть.
И все же, даже борясь со смертью, Андрею было по-мальчишески интересно: как сделать так, чтобы враг был уничтожен раз и навсегда.
Когда врачи сказали, что химотерапии будет недостаточно, он думал: так, значит подберемся по-другому. Когда аутологичная трансплантация — собственных стволовых клеток костного мозга пациента — оказалась невозможной, ждал с любопытством: вот же злостная болезнь, что же придумают врачи, чтобы тебя одолеть?
В конце концов оказалось, что чтобы победить нужна не просто полная перезагрузка организма, а вмешательство извне — трансплантация костного мозга от донора. И Андрей воспринял это как нечто удивительное: разве можно, чтобы один человек подарил другому не просто часть себя, а часть своей сути — кроветворный орган? Оказалось, можно.
Когда Андрея готовили к трансплантации ему было одновременно очень страшно и очень интересно. Страшно, понятно почему — аллогенная пересадка — это вопрос жизни и смерти, огромный риск. А вот интересно, потому что сам акт донорства означал, что где-то на земле, на этом крошечном, в общем-то, шаре в бесконечном космическом пространстве, у него есть генетический близнец. Редкий случай — один на сто тысяч.
Интересно? Да это просто бомба!
Когда ему, полуживому после высокодозной химии, принесли пакет с клетками донора и «по-быстрому влили», Андрей будто испил сказочной живой воды: «Я почувствовал резкий прилив сил, даже аппетит разыгрался и настроение поднялось. А во рту появился привкус томатного сока». «Так и должно быть?», — спросил он доктора. «Да. Правильные ощущения», — ответил тот.
Прошло больше двух лет, Андрей с мамой приехали на встречу доноров костного мозга. Андрей ужасно волновался, он не знал ничего о человеке, с которым ему предстоит встретиться. Ему было вновь очень страшно и очень интересно — как тогда, перед пересадкой. Но встреча не состоялась, донор не приехал.
Чувство разочарования было таким острым, что Андрей не раздумывал ни минуты, он пришел к доктору и спросил можно ли ему связаться с донором самому. А доктор, достав документы, посмотрел на Андрея с улыбкой и спросил: «У тебя в роду точно не было татар?».
Так Андрей узнал, что его донор женщина, ее зовут Зульфира и ей 46 лет. Она живет в Челябинске, у нее пять детей, и она не смогла приехать не потому, что не хотела, а потому, что не смогла, не было денег. Он услышал это все от нее сам, когда позвонил по телефону. Еще она рассказала, что долгое время была почетным донором крови, а потом однажды решила стать и донором костного мозга — сдала кровь на типирование. Сдала и забыла, вероятность совпадения была слишком мала. Когда же ей все же позвонили и сказали: «Есть мальчик, вы подошли», Зульфира заплакала, от счастья.
Теперь они общаются очень часто, пока по-прежнему по телефону. Андрей может позвонить этой незнакомой и такой близкой женщине с самыми смешными вопросами. Например: «А вы любите бананы?».
У него часто возникает это странное чувство — будто внутри него что-то меняется. Но Андрей с Зульфирой мало похожи. Так тоже бывает. «Впрочем, — пожимает плечами Андрей, — пока я не похож даже на себя прежнего, до болезни. Посмотрим».
Их долгожданная встреча должна состояться вот-вот, в феврале.
«Какие у вас глаза? — слышит Зульфира мужской голос в трубке и внутренне смеется, — У меня меняется цвет глаз — были зеленые, а теперь голубые, представляете?».
«Я приеду, и ты увидишь», — обещает она.
Кристина и Карина
(Россия — Германия)
В январе 2013 года Кристина только-только поступила на первый курс московского вуза, переехала в столицу из Нижнего Новгорода и вдруг сильно заболела, чем-то похожим на грипп. Когда температура под 40 не сбивалась несколько дней, врачи рассказали девушке, что это миелодиспластический синдром — предраковое состояние, следующая стадия которого — лейкоз.
Примерно в то же время, где-то в Германии, студентка старших курсов и будущий учитель биологии Карина Мейер приняла участие в вузовской акции по сдаче крови на типирование потенциальных доноров костного мозга.
А потом предраковое состояние Кристины перешло в самый настоящий рак — острый лейкоз. И начался поиск донора костного мозга. В Российском регистре — не нашли никого, в зарубежном — Карину.
Наверное, да скорее всего, Карина к тому времени давно забыла, что внесена в регистр. У нее же не было того года ожидания и постоянного напряжения, как у Кристины здесь — предраковое состояние, грибок в легких, абсцесс почки, лейкоз, поиск донора... Наверное, ей просто позвонили и сказали, что ее костный мозг кому-то нужен. Наверное, она могла отказаться — испугаться, передумать, плохо себя почувствовать. Но, когда тот голос в трубке сказал: «Это девушка, из России, 19 лет», Кристина ответила: «Готова».
Я не знаю, возможно, будь это мальчик или взрослая женщина из любой другой страны, Карина ответила бы так же — «готова», но тут совпало еще вот что: у девушки была младшая сестра возраста Кристины. И она подумала: «А если бы на месте девушки из России была моя сестра?».
В общем, колебаний не было никаких.
Обычно должно пройти три года прежде, чем донору и реципиенту разрешают связаться, созвониться, встретиться. Если все пройдет хорошо, если реципиент выжил, ведь бывает и по-другому. Но Карина не могла ждать. Она постоянно писала врачам в Россию, спрашивала о состоянии пациентки, о ходе лечения, о реабилитации, о пресловутой ртпх — реакции трансплантат против хозяина, которая не минула и Кристину. Она просила свою бабушку, очень верующую женщину, молиться за «девочку из России». В общем, Карина и Кристина встретились уже через два года — как только разрешили врачи.
И это была невероятная встреча. Внешне несхожие девушки, Карина — нежная, голубоглазая блондинка, Кристина — знойная черноволосая красавица, оказались похожи по характеру, как сестры.
«Карина лидер по характеру, — рассказывает Кристина, — и я такая же. Мы обе очень социально активные, стараемся участвовать в волонтерских акциях, помогать людям. Да мы даже виды спорта любим одни и те же — лыжи, коньки. И морю предпочитаем горы».
«А еще, — и Кристина смеется, — Карина вегетарианка. Удивительно, но не зная этого, после трансплантации я заявила врачам, что отказываюсь от мяса — не хочется и все. Им пришлось буквально заставлять меня — есть мясо было необходимо из-за специальной диеты».
Они стали друг для друга сестрами. Уже ни раз ездили друг в другу в гости, постоянно общаются и дружат семьями. Кристина так и говорит про семью Карины «моя вторая семья» и с какой-то необыкновенной гордостью рассказывает, что два месяца назад Карина родила первенца.
Мария Строганова, специально для KP.RU
