Покататься на лыжах, построить дом, попасть на свадьбу внука
Что загадали на Новый год люди, которые лечатся от лейкоза.
13.01.20 — Статьи
Новый год традиционно считается поводом для подведения итогов. Что случилось хорошего в прошлом году? А что бы такого загадать в будущем? Конечно, главное желание подопечных «Фонда борьбы с лейкемией» скорее выздороветь. Но есть и другие мечты — самые заветные.
Сергей Кондаков мечтает покататься на лыжах
Все началось с подозрительных синяков на теле. Врач сказала: «Проблемы с сосудами, мало двигаетесь», а я каждый день до работы 40 минут пешком иду — разве мало? Но когда пришли анализы, врач не поверила глазам: тромбоциты были понижены до 28 при норме 280.
Положили в больницу, в отделение терапии, лечили витаминами, пытались тромбоциты поднять, ничего не получалось. 8 марта меня выписали, сказали, что ничего сделать не могут. Даже диагноз не сказали, врач написал что-то на бумажке и убежал. Я развернул, а там слово «лейкоз». Жене ничего не сказал — 8 марта, не хватало праздник портить.
Помог мне друг на работе, у его сына тоже был лейкоз и остались телефоны врачей-гематологов. Меня направили в Республиканский центр в Сыктывкаре. Добирался на маршрутке, а когда приехал, врачи на меня глаза вытаращили: «С такими показателями на санавиации отправляют, в любой момент могло открыться кровотечение, как ты доехал?».
Мне сказали, что форма лейкоза у меня «хорошая» — лечится и не рецидивирует практически в 99%. Лечился в общей сложности два года. Наконец, мне сказали, что я здоров. Помню, я был так счастлив, что взял телефонную книгу и всем друзьям, даже тем, кто ничего не знал о моей болезни, разослал одно и то же смс: «Поздравьте меня, наконец-то все закончилось».
Летом вернулся на работу, а в апреле сделал контрольную пункцию и услышал: «У тебя рецидив». Я снова поехал в Сыктывкар, но врачи сказали, что прежнее лечение мне не подойдет, «ничем помочь не можем, попробуй поехать в Москву и поторопись, у тебя есть примерно неделя». Я стал обзванивать больницы, и в ГНЦ мне ответили. Через три дня я был в Москве — успел.
Здесь же я впервые обратился за помощью — деньги закончились, а нужно было заказывать лекарство за границей. Я не верил в благотворительность, ведь два с половиной года я бился один, без помощи, но Фонд борьбы с лейкемией мне помог. К Новому, 2019 году, мне сказали, что лекарство будет и что у меня будет трансплантация костного мозга на собственных, не донорских, клетках, Эта новость стала самым дорогим новогодним подарком.
Теперь я мечтаю поскорее попасть домой. Потому что только дома я могу забыть, что болею. Мечтаю погрузиться в семейные дела и заниматься с дочками. А вторая мечта — покататься с другом на лыжах. В Москве снега нет, а у нас, в Ухте, много. Мы хотим взять термос с чаем, пару бутербродов и часа полтора, неспешно, прогуляться по лесу на лыжах.
Настя мечтает построить два дома
Мой муж военнослужащий, я учитель английского языка. Жили по месту военной службы на Дальнем Востоке, а когда я забеременела третьим ребенком, мы переехали в Абхазию. Может быть перемена климата сказалась, не знаю, но на 25 неделе беременности я узнала, что больна — поехала в Сочи на обследование, сдала анализы и оказалось, у меня лейкоз.
Сочинские врачи сразу сказали: «Если хотите сохранить ребенка, поезжайте в Москву, только там вам помогут». Я и испугаться особо не успела, думала о ребенке и очень обрадовалась, что его можно спасти, что моя болезнь не повлияет на его здоровье.
В Москве у меня родилась дочь Маша. Все действительно прошло отлично, без осложнений, дочь здорова. А у меня лечение продолжается до сих пор — уже 5 лет я борюсь с раком.
Сначала, где-то через полгода после рождения дочки, у меня была аутологическая трансплантация костного мозга — это, когда костный мозг или стволовые клетки для пересадки берутся у самого пациента. В 2018 году — аллогенная, то есть донорская пересадка. Но каждый раз после трансплантации начинались осложнения — костный мозг не приживался.
В этом году мне снова предстоит трансплантация, донором будет мой старший сын. Очень надоело болеть, конечно. И самое тяжелое, что из-за меня вся семья живет «на разрыв» — младшая дочь сейчас в Омске, с моими родителями. В Омске же учится в университете мой старший сын. А средняя дочь и муж живут в Абхазии. Всех раскидало.
Поэтому моя главная мечта, чтобы семья воссоединилась, чтобы мы снова были вместе. Мы давно мечтаем попутешествовать всей семьей. Купили большую машину, но покататься на ней по миру так и не получилось пока.
Мечтаем построить большой дом, посадить сад, деревья, виноград — муж скоро выйдет на пенсию, у военных пенсия рано, и будет заниматься домом. Муж любит тепло, поэтому мечтает о доме на Юге, а я все тащу его к себе, в Сибирь. Ну что ж, построим два дома.
Галина мечтает, чтобы жизнь ее детей сложилась лучше, чем ее
Я всегда много работала. Сначала воспитателем в детском саду, а когда вышла на пенсию, устроилась работать на вахте в пенсионном фонде. Еще всегда помогала дочке, то посидеть с внуком, то что-то приготовить. Но однажды я стала замечать, что как-то быстро устаю. Все время хочется лежать, лежать и лежать. Потом началось кровотечение из десен. Все сильнее и сильнее, без остановки. Ночью даже, просыпалась — все в крови. Думала, это пародонтоз.
А еще появились черные синяки на коже, на руках и ногах. Поход к врачу я откладывала до последнего, привыкла не жаловаться, терпеть, но наконец решилась — сдала кровь на анализ. Когда пришла за результатами, меня срочно положили в больницу в Тамбове, а через два дня отправили в Москву — в крови было огромное количество бластных, раковых клеток.
В Москве мне поставили диагноз: промиелоцитарный лейкоз. Лечение началось сразу, я даже не успела особо понять, что больна, осознать что происходит. Я всегда буду очень благодарна врачам, людям, которые меня окружали, Фонду борьбы с лейкемией за поддержку, разговоры по душам, помощь. Я оказалась в Москве совершенно одна — ни квартиры, где остановиться, ни денег, чтобы оплачивать дорогие лекарства, если бы не помощь, не знаю что со мной было бы.
Моему внуку уже 18 лет, он учится в техникуме, поэтому моя главная мечта, чтобы у него все было хорошо. Я всегда говорю: хочу, чтобы жизнь моих детей сложилась, чтоб они жили лучше, чем я. Это главное.
А я еще желаю, чтобы в Новом году люди болели поменьше, а выздоравливали почаще. Чтобы мы все стали добрее и сострадательнее, чтоб у каждого в сердце была любовь. Мне кажется, наше общество сейчас меняется, сострадания стало больше, пусть так и будет.
Аня мечтает, чтобы никто не болел
Я живу в Якутске, работала технологом, параллельно училась на технолога общественного питания в институте. Я заболела в 22 года, но примерно год мне не могли поставить диагноз. Врачи подозревали туберкулез, даже положили в туберкулезную больницу и начали курс лечения. Но когда я там лежала, приехал врач, который наблюдал меня раньше и сказал выписываться: «У тебя нет туберкулеза».
Этот же врач посоветовал ехать на лечение в Москву. Вместе с отцом — моя мама умерла 8 лет назад — мы решили последовать его совету, надеялись, что уж в Москве мне наверняка поставят верный диагноз.
Когда я пришла на работу брать очередной больничный, мне сказали: «ты симулируешь, пиши заявление». Сил спорить не было, да и отец сказал: «побереги нервы», и я уволилась. В институте взяла академический отпуск.
В Москве взяли биопсию и действительно поставили диагноз — лимфома Ходжкина. Я отнеслась к болезни спокойно, по-боевому. Прошла 6 курсов химиотерапии, потом еще 3 дополнительно. Самое тяжелое — многочисленные осложнения. Кажется, химия затронула в моем организме все, что можно. Сложнее всего шла борьба с пневмонией, я сражаюсь с ней до сих пор — в общей сложности уже 3 года. Мой отец военный, поэтому все это время за мной ухаживает бабушка, за что ей большое спасибо. Вместе с ней мы прошли все круги маленького ада.
Мечты у меня самые простые: чтоб никто не болел, а те, кто болеют, пусть поскорее выздоравливают. Врачам желаю терпения.
Лиля мечтает встретить новый год с семьей
Я живу в Сургуте. Замужем, двое детей. Работала педагогом, а муж нефтяник. Этим летом заметила воспаление в области глаза. Пошла к окулисту, мне сказали, что это воспаление слезного канала. Но так как я беремена, жду третьего ребенка, операцию мне делать отказались — только после родов.
Я все же беспокоилась, так как воспаление увеличивалось. В сентябре договорилась в больнице с врачами, лором и онкологом, они меня осмотрели и обнаружили новообразование. В этот раз мне назначили операцию прямо на следующий день. Новообразование удалили, а муж созвонился с Москвой, объяснил всю ситуацию — беременная, с лимфомой, — и меня согласились принять.
Сейчас я на 33 неделе, наблюдаюсь сразу в двух центрах — ГНЦ и перинатальном. Прошла два курса химиотерапии, скоро будет третий курс. Самое главное, что на третьем триместре беременности химию можно делать, она не вредит ребенку.
Конечно было страшно, но врачи никогда мне не говорили, что беременность придется прервать, наоборот поддерживали, успокаивали говорили, все будет хорошо. Я им верю. К тому же новообразование обнаружили на ранней стадии, и подумать о плохом я не успела — сразу началось лечение. Надеюсь, что все будет хорошо, что ребенок родится здоровеньким.
Я знаю, что это будет девочка. Это наш поздний ребенок — моему сыну 17 лет, а младшей девочке 14 лет. Мы с мужем счастливы, что решились на третьего ребенка и верим, что обязательно победим болезнь.
Роды ожидаются на 37 неделе, как раз после третьего курса химиотерапии. Так что Новый год я проведу в Москве. Поэтому моя мечта, чтобы на Новый год ко мне приехала вся семья — дети и муж. Чтобы наша семья воссоединились. А там, глядишь, скоро к нам присоединится еще одна девочка.
Текст: Мария Строганова для KP.RU
