Наталья о том, как пережила болезнь мужа.
18.02.20 — Статьи
Сегодня мы хотим рассказать историю любви. Обычно большинство наших героинь — девушки, которые борются с раком или победили болезнь. В этот раз подопечным «Фонда борьбы с лейкемией» был мужчина — Дмитрий Аверин. Но рядом с ним все время была его любимая женщина — Наташа, настоящая героиня этой истории.
Предложение на втором свидании
«Познакомились мы случайно. В гостях у общих друзей встретились. Это было в 2013 году. Стояла ранняя весна. А летом мы сыграли свадьбу. Знакомые удивлялись такому быстрому развитию событий. Но на самом деле предложение мне Дмитрий сделал уже на втором свидании. Сказал, что любит меня и чувствует, что я его родная.
Он говорил уверенно и спокойно и предложил не только оформить брак в загсе, но и повенчаться. Мне 31 год, Дмитрию 36 лет. Оба свободны. Правда, у Дмитрия уже было два взрослых сына от первого брака. Я дала свое согласие не сразу. Думала, все-таки брак — это серьезно, можно ли хорошо узнать человека, с которым планируешь прожить всю жизнь, за пару месяцев? Но, знаете, говорят — «вторая половина». Вот это наш случай. Сразу стало ясно, что Дмитрий — мой человек и у нас много общего.
Мы сыграли свадьбу в августе 2013-го, в сентябре повенчались. А в июле 2014 у нас родилась желанная дочка Анечка. Первые испытания пережили мы с Дмитрием уже во время моей беременности. Из-за угрозы выкидыша почти всю беременность я провела в больнице. Дмитрий приезжал ко мне каждый день и поддерживал. «Все будет хорошо, — говорил он, — я с буду с тобой рядом: «и в здравии, и в болезни». Наверное, именно тогда я поняла, что мой муж — сильный духом человек и что не просто так соединила нас судьба.
«У вашего мужа лейкоз»
Всё было прекрасно, я в декрете занималась дочкой, муж работал и содержал семью. Но в феврале 2017-го Дмитрий заболел. Думали, обычное ОРВИ. Симптомы стандартные: температура, насморк, головные боли, усталость. Но у меня почему-то было плохое предчувствие. Я видела его бесконечную усталость. Даже в выходной день после пробуждения он падал без сил просто от того, что, например, поел. Потом появились другие тревожные симптомы. Но, как большинство мужчин, к врачу Дмитрий идти не хотел, говорил, само скоро пройдет. И только внезапная боль в бедре, сильная настолько, что он не мог даже сидеть, заставила его обратиться за помощью. Дмитрия госпитализировали.
Когда на следующий день я приехала навестить его, ко мне вышла врач:
— У вашего мужа подозрение на лейкоз. Вопрос только в том, какой именно. Сейчас устанавливаем. В его крови бласты, и растут они в геометрической прогрессии. На момент сдачи крови в поликлинике их было 17%, а сейчас их 80%.
Сказать, что у меня был шок, это ничего не сказать. Я была в ужасе. Я не могла поверить, что это происходит с нами. Не знаю, как я себя сдержала, не разрыдалась и посидела с мужем, обманывая его, что диагноз еще устанавливают. И только когда села в машину к подруге, которая меня привезла, дала волю чувствам. В голове был только один вопрос: «За что?!»
Начало испытаний
Сказать Дмитрию о его диагнозе я смогла только на третий день, когда мы гуляли в парке больницы. Дмитрий спросил:
— Лейкоз — это рак крови? Рак у меня?
Он был в шоке. Отрицание и неверие — его первая реакция на диагноз. Тогда я его обняла и сказала, что вместе мы справимся, что будем бороться, и я буду с ним всегда:
— Только пообещай мне, как бы ни было трудно и больно в процессе лечения, а оно будет долгим, ты никогда не сдашься и будешь бороться ради нас с дочкой?
— Обещаю.
Я знала, что мой муж — человек слова. Если пообещал, то никогда не подведет и не нарушит обещание.
Через день мне позвонили из гематологического отделения. Попросили приехать.
— У вашего мужа билинейный лейкоз, то есть два в одном: лимфобластный и миелобластный, — объяснила мне врач. — К тому же у него филадельфийская хромосома — генетическая поломка (мутация). Это значит, что неизвестно выйдет он в ремиссию или нет, а если и выйдет, то она будет недолгой. Таких лейкозов в мире из всех лейкозов всего 5%. Единственный шанс спасти вашего мужа — это трансплантация костного мозга. У вашего мужа есть братья, сестры?
— Нет.
— Тогда будем искать в российском регистре доноров, потом в международном. Но должна вас предупредить, бывает, что донор не находится. А бывает, что человек умирает после двух недель химиотерапии, не выдерживает. Я не запугиваю, но ваш муж поступил в критическом состоянии.
Не помню, как вышла из кабинета. Слезы текли рекой. Состояние безысходности, тупика. Земля ушла из-под ног. В ушах звенела последняя фраза врача:
— Даже если мы найдем донора, то шансы выжить у вашего мужа — всего лишь 15−20%...
Просите, и дано будет вам
Конечно, я ничего не рассказывала мужу, оттягивала до последнего момента. Я не представляла, что делать и как мы будем жить дальше. Где взять такую огромную сумму на лечение?
День я проводила в больнице, поддерживала мужа как могла. Вечером приезжала домой и штудировала интернет. Собирала всю информацию про болезнь, про шансы выжить, про риски, про трансплантацию костного мозга и ее последствия. Читала истории людей, победивших лейкоз.
В одной социальной сети я познакомилась с женщиной, которая пережила трансплантацию костного мозга и была в ремиссии уже 5 лет. Она подробно рассказала мне о своем опыте. Главный совет, который она дала и который я взяла себе на вооружение: «Не бойтесь каждый день спрашивать врача, что и как. Не бойтесь показаться глупой, смешной. Сообщайте врачу о каждом прыщике на теле мужа, о каждом новом симптоме — это очень важно в моменты химиотерапии и в посттрансплантационный период. Запомните: вы спасаете своего мужа. Стучите во все двери, просите у всех, у кого можно и нельзя, помощи, и вас услышат. Даже если шанс на выздоровление всего 1%, боритесь!» Именно от нее я узнала про Фонд борьбы с лейкемией.
Я решила действовать
Написала большое sms с рассказом о диагнозе мужа и просьбой помочь и отправила всем, кого только знала. Попросила их распространить информацию. Сначала я просила молитвенной помощи о здравии, потом просьбу сдать кровь. Позже попросила материальной помощи. Откликнулось много людей: родственники, друзья, знакомые и самое удивительное — совершенно незнакомые люди. Многие звонили и спрашивали, чем еще они могут помочь. Кто-то предлагал посидеть ребенком, кто-то отвезти в больницу, кто-то сдавал кровь.
Конечно, были и те, кто отвернулся и сделал вид, что нас не знает. Но таких людей оказалось меньшинство.
Начали лечение. На 8-й день химиотерапии Дмитрий вышел в ремиссию. Но после нескольких блоков химиотерапии у него начались проблемы со здоровьем. Дни сменялись днями, а мне казалось, что я живу в замкнутом круге: дом — больница — дом.
Добавились бюрократические проблемы с оформлением инвалидности, с получением бесплатных лекарств.
Наконец настал день операции по трансплантации костного мозга. Донор был найден, Фонд борьбы с лейкемией все оплатил. Операция была назначена на 8 ноября (день святого великомученика Димитрия).
Все прошло лучшим образом. Перед Новым годом Дмитрия отпустили домой.
Но 29 декабря анализ крови показал низкий гемоглобин и низкие тромбоциты, в этот же день его госпитализировали.
Новый, 2018, год мы встречали вместе с ним в палате с чашкой чая и сухариком. Хоть Дмитрий меня пытался отправить домой к дочке, я знала, что ему я сейчас нужнее.
А дальше все нарастало снежным комом: отторжение трансплантата, вливание донорских лимфоцитов, но безрезультатно, вторая трансплантация от старшего, двадцатитрехлетнего сына Дмитрия.
Но и на этом боль и испытания не закончились. Присоединились больничные инфекции, сепсис крови, проблемы с почками, сердцем, флегмона тела.
Мы победили?
Дмитрий не вставал, болело все тело, не ел самостоятельно. Говорить о приживлении костного мозга было еще рано, мне говорили: ваш муж может погибнуть от присоединившихся инфекций. Он жил за счет переливаний крови и ударных доз антибиотиков. Температура 40−41 держалась почти месяц. У меня опускались руки. Сил на борьбу уже не было. И вдруг в канун Пасхи температура стала падать на 0,1 каждый день.
И однажды к нам в палату зашла врач и сказала, что у нее радостные новости: начали расти лейкоциты, а это значит, что костный мозг приживается!
Честно говоря, не было никакой реакции — ни радости, ни облегчения. Скорее, шок и страх. Я боялась радоваться.
В начале мая 2018-го Дмитрия выписали.
Я помню, как дочка пришла из садика, зашла в комнату, увидела папу, испугалась и бросилась ко мне. Не узнала, вымотанного болезнью и похудевшего на 30 кг. Но когда услышала его голос, Дмитрий сказал: «Доченька, это я — папа!» — она повернулась, подбежала к нему и обняла.
Дмитрий заплакал. Первый раз все время я увидела его слезы.
Что он чувствовал в тот момент? Я не спрашивала. Знала, что плакал он от радости, так как оба мы прекрасно понимали, что этого момента могло и не быть...
Автор: Анастасия Быкова специально для Cosmo.ru
Фото: Надежда Жарская
