«Такие дела» поговорили с подопечными Фонда, которые, несмотря на диагноз, смогли выносить и родить здоровых детей.
19.11.19 — СМИ о Фонде
Эти женщины доказали: один из самых редких и трудно поддающихся лечению видов рака не является преградой материнству. О диагнозе «рак крови» они узнали во время беременности или сразу после родов. Но недуг не помешал им выносить и родить здоровых детей
Галина Нехитрова, 33 года
(Лимфома из клеток маргинальной зоны с поражением коленных суставов и костного мозга)
Я родила второго ребенка в 2016 году, и в этом же году мне диагностировали рак. Но история болезни началась задолго до беременности. Где-то в 2014 году старший сын случайно задел мне ногу самокатом и попал прямо под колено. После того «рокового» удара у меня под коленкой выросла небольшая шишка. Хирург сказал, что это травма коленного сустава. Но шишка не проходила. Спустя какое-то время мы с мужем очень захотели второго ребенка. Я прошла все необходимые обследования. Беременность проходила как по маслу: все анализы в норме, рожала сама и в срок. Ребенок родился здоровый. А после родов я снова вернулась к своей проблеме: шишка оставалась на месте и никуда не девалась. Если я вставала на колено, она начинала ныть. Болевые ощущения были во время занятий йогой. И я решила ее удалить.
Для этого мне требовалось заключение онколога. В институте Герцена, где у меня работала подруга, меня снова осмотрел онколог, который заверил, что это не их профиль. Но для перестраховки сделал мне пункцию. Мы с подругой пили кофе, когда ей позвонили из лаборатории. Она моментально побледнела: биопсия показала наличие раковых клеток.
Слезы, шок: я кормящая мать, откуда у меня рак?!
Из симптомов у меня была только гематома под коленом, ни температуры, ни отклонений по анализам. Врачи на меня смотрели и не могли понять, почему я еще жива. «Как ты бегаешь? Ты должна лежать! При таких поражениях костного мозга. Надо разбираться», — часто слышала я от них.
В нашем обществе рак — это страшно. Рак — это приговор. Меня хоронили заживо. В этот момент болела моя свекровь — рак груди. Когда она узнала, что я заболела, ее реакция была: «Только никому не говори». На что я ей ответила: «Как я могу не говорить? Я должна кричать! Мне нужно найти лечение и врача». Я абсолютно не стеснялась и не стесняюсь своей болезни. Во время химиотерапии я была лысая, бледная, без бровей, ресниц, но я относилась к этому с позитивом. И это передавалось моим родственникам и, самое главное, детям. Сын начал задавать мне вопросы: «Мама, почему ты лысая?» Я ему отвечала: «Слушай, мы вчера с моим врачом Анной Константиновной играли в морской бой. Я проиграла, мне пришлось побриться». «Мама, ты что — не умеешь играть в морской бой?! Как так?» Я старалась все сводить на юмор.
В ГНЦ мне велели поцеловать сына в макушку: если бы не эта шишка и не удар под коленку, вообще неизвестно, когда бы мы узнали о диагнозе, на какой стадии. Врачи сказали, что скорее всего болезнь была у меня еще до первой беременности и просто никак себя не проявляла.
Сейчас я два года в ремиссии. У меня было четыре сильных курса химиотерапии, затем поддерживающая терапия в течение полутора лет.
Сама лимфома — смертельное заболевание, я видела в отделении многих, кто умирал от нее, и лечение не помогало. В первый раз было тяжело. Ты видишь человека, узнаешь его, проходишь лечение вместе с ним, и в итоге он умирает. Сейчас я уже отношусь к этому иначе. Это испытание пройти под силу не каждому. Рано или поздно смерть может заявиться на порог, но пока Бог дал мне второй шанс.
Продолжение читайте на сайте ТД.
Фото: Мария Ионова-Грибина
